Поцелуй змеи. Мир полон разведенных женщин - Страница 70

— А ее сиськи? — поинтересовался Сэмми. — Журнал большой, как ты говоришь, а они тоже большие? — зашелся он от хохота. Девушки, которые сидели рядом, тоже засмеялись.

Клео взяла себя в руки.

— Месье Марсель, — сказала она вкрадчивым голосом, — когда вы снимете брюки, я присоединюсь и сниму майку. А пока, может быть, останемся в одежде?

Глаза Сэмми сузились.

— Женщина не имеет права так говорить, — упрямо сказал он. — Женщине следует быть уступчивой и скромной. — Он бросил взгляд на присутствующих, чтобы удостовериться, что его слушают, а затем продолжал, как чревовещатель: — Женщина должна быть женственной, мягкой, тихой. Когда нужно, она должна быть матерью, а когда необходимо — проституткой. Большинство женщин умеют прекрасно соединять эти качества.

— Неужели? — саркастически спросила Клео. Ей удалось включить диктофон и записывать каждое слово.

— Конечно. — Его палец крутил сосок блондинки. — Женщины — прекрасные подружки, их нужно любить, но они должны знать свое место.

— А где именно их место, по вашему мнению?

— Дома, в спальне, на кухне, — объяснил Сэмми. — Они декоративные существа и не принадлежат к миру мужчин.

— Вы сильно похожи на женоненавистника, — усмехнулась Клео.

Сэмми не понравилось, что над ним насмехались.

— Вы, должно быть, лесбиянка? — сказал он тоном, не терпящим возражений.

Клео засмеялась еще громче.

— Господи! Ну это уж слишком! Вы что, полагаете, что всякая женщина, не согласная с вашей философией, обязательно ненормальная?

Сэмми уставился на нее с явным неодобрением.

— Вы фригидны, я уверен, — резко сказал он. — Вам нужен мужчина, настоящий мужчина, который сумеет показать вам, что такое любовь.

— Да пошли вы к черту!

Сэмми встал, глаза его сверкали.

— Вы ругаетесь, как извозчик.

Клео это не задело.

— Следую примеру великого мастера.

Рот Сэмми нервно скривился. Не сумев сдержать раздражения, он выбежал из-за стола.

На агента по рекламе было жалко смотреть.

— Вам не следовало этого делать.

Клео смерила его уничтожающим взглядом.

— Послушайте, я всегда делаю то, к чему обязывает ситуация. А то, что случилось, произошло из-за вашей некомпетентности. — Она встала из-за стола. — Вообще-то все нормально. Я взяла весьма откровенное интервью. Благодарю за ленч.

Она пошла к своей машине.

Месье Марсель, поберегитесь!

Глава двадцать четвертая

— Он вонючая свинья! — кричала Маффин. — Глупый идиот! Я ненавижу его, Джон, ненавижу.

— Прекрати орать, успокойся.

— Ты тоже орал бы! — Маффин подобрала с пола газету, которую раньше отшвырнула в ярости. — Послушай, — голос дрожал. — «Маленькая, толстая и богатая!» Это только заголовок. Тебе бы понравилось, если бы о тебе говорили как о маленьком, толстом и богатом?

— Я не против «богатого».

Глаза Маффин сузились.

— Я могу подать на него в суд?

— За что?

— За несправедливое оскорбление, ущерб, нанесенный личности… Ну, ты же понимаешь, о чем я говорю.

— Не глупи.

— Почему? — Маффин бросила газету в лицо Джону. — Прочитай еще раз, какая грязь, посмотри на фотографии. Они три года пролежали в папке. Я же так больше не выгляжу.

— Снимок не настолько уж плох, Маффин.

— О! Неужели? — Она начала плакать. — Как я посмотрю в глаза людям? Как я буду ходить в химчистку?

— В химчистку?

— Да, в чертову химчистку. Они меня знают, они хранят все мои фотографии. Как я заберу теперь шерстяной костюм?

— Когда ты знаменита, — спокойно объяснил Джон, — вполне естественно, что мнения прессы расходятся. Справедливые. Несправедливые. Хорошие. Плохие. Прочитай и забудь. Все так делают.

— Я хочу дать интервью журналу «Личный взгляд». Я хочу рассказать всем, что Энтони Прайт — дерьмо, и чтобы это было напечатано крупным шрифтом. Я действительно так хочу, Джон.

— Хорошо, — успокоил он. — Но зачем тратить деньги? Все, кто читал его материалы, и так знают, что он дерьмо. От него этого и ожидают. Именно благодаря своему злословию он и стал популярен. Я же тебя предупреждал.

Маффин сняла ночнушку и уставилась в зеркало, которое висело на стене в спальне.

— Я вовсе не толстая. У меня нет ни капельки жира.

Джон не возражал. Однако Маффин требовался кто-нибудь, на ком она могла бы сорвать накопившееся раздражение, и никого, кроме Джона, у нее под рукой не оказалось.

— Ты дрянь, — шипела она на него по дороге в студию. — Я больше не хочу выходить за тебя замуж.

— Ты обещаешь?

— Да, обещаю. Можешь забрать свой чертов календарь Шумана и разорвать его.

— Прекрасно. Я обойдусь без тебя. Найду какую-нибудь куколку и повезу ее с собой. Эрика обожает Барбадос. Может быть, я попытаюсь снять Эрику.

— Но они хотят меня.

— Ничего, я постараюсь переубедить их.

— Ты сволочь!

— Слишком плохие слова для маленькой девочки.

— Теперь я понимаю, почему Джейн ненавидит тебя.

В студии Джон занялся съемочной аппаратурой и своими ассистентами, а Маффин отдала себя в руки парикмахера, косметички и костюмерши. Ее готовили к съемкам для обложки новой пластинки Маленького Марти Перла. Маффин так мечтала с ним познакомиться, но чертов Энтони Прайт все испортил; настроение было ужасным.

Маффин хандрила, когда ее тело покрывали гримом. Ей осточертело раздеваться на людях. Осточертело втягивать живот, выставлять грудь, стоять на цыпочках, чтобы ноги казались длиннее.

— Вот так хорошо, — сказал парень, который занимался гримом. Он показывал на выбритые в форме сердечка волосы внизу живота. Она подбрилась так для одной журнальной фотографии.